| | И вот трое батыров подошли к той незримой меже, которая разделяла казахских воинов и плененных калмыков. Камбар воткнул в землю копье, Назым вонзила тонкую стрелу, Алшыораз прислонил к копью измятый и продырявленный щит.
— Это стрела Келмембета,— сказала Назым.
— Этэ копье Карамана,— сказал Камбар.
— А это щит вашего владыки,— сказал Алшыораз.
— Мы оставляем их здесь, на границе, чтобы надолго помнилось вам ваше поражение,— объяснил Камбар.— Мы не хотим, чтобы наши соседи злобно косились на вас Мы хотим жить в мире и согласии.
— Клянемся!—трижды произнесли калмыки.
Шумным ликованьем встретил победителей аул Азимбая. Окрыленные радостью, люди готовились к щедрому тою. ?амбара сняли с коня и усадили в юрте. Алшы-ораза на белое войлочное покрывало как самого дорогого гостя. Назым расстелили тканый ковер и отнесли на руках в ее юрту. Смехом, шутками, песнями аул. В каждой юрте чествовали воинов, потчевала их самыми вкусными кушаньями. Девушки и молодые женщины ласково ухаживали за воинами, отчего у них закружились головы.
Назым, окруженная невестками, сняла воинские доспехи, привела себя в порядок, расчесала волосы и косы, мгновенно превратившись из мужественного батыра в девушку-красавицу.
Она вошла в юрту родителей, рассказала им о смерти брата Кабыршака и о том, как она отомстила убийце Келмембету.
— Айналайын!—отец нежно прижал ее к груди и погладил по волосам.
— Первенец мой, зрачок глаз моих, тяжелый камень лег на грудь мою!—вполголоса причитала Даналык, не хотевшая омрачать своими слезами всеобщей радости,
— А где ?амбар-батыр?—спросил Азимбай.
— Он в юрте Алшыораза,— почему-то застыдившись, ответила Назым.
— Отправили ль гонцов к Алимбаю с радостной вестью?
— Думаю, что еще нет.
Азимбай велел позвать младшего сына Сарымсака.
— Сын мой,— сказал Азимбай.— Бери двух коней и скачи во весь опор к озеру Саз. Дай весть Алимбаю и байбише Акбилек, что враг разбит и сын их Камбар жив-здоров. Возьми с собой еще несколько лошадей для тоя, джигиты помогут тебе. Пусть аул Алимбая тоже празднует победу.
— Заждалась, наверное, сына Акбилек,- всхлипнула Даналык.
— Слушаюсь, отец,— ответил Сарымсак и направился к двери.
— Брат,— остановила его Назым.— Седлай моего Сандалкока. Он вмиг домчит тебя.
— Тогда, может, мне взять в пристяжку вороного, на котором ездит Камбар?— лукаво усмехнулся Сарымсак.— Видать, правду говорит пословица: на коне воду возят.
Назым смущенно отвернулась.
— Нет, сестренка, скакун невесты скоро понадобится ей самой. А я на своем доскачу...— Сарымсак, уходя, шутливо показал ей язык.
Девушка была благодарна и отцу, и брату, и матери, что они были столь добры и снисходительны к ней, но долго усидеть в их юрте не смогла и вскоре, испросив их разрешения, отправилась с невестками к вдове Кабыршака. С плачем и причитаниями вошла она к ней, как того требовал обычай. Обняла ее, снова рассказала о смерти брата, пытаясь хоть как-то утешить ее.
— Говорят, если ребенок на этом свете не жилец, он сам к могиле стремится. Так и Кабыршак последнее время будто умом тронулся. Только разговору и было у него, что о Карамане да о том, как бы ему самому ханом стать...— вздохнула вдова.— А тебе, Еркежан, спасибо, что отомстила этому проклятому Келмембету, это он его с пути сбил, это он стал его погибелью.
Они посидели в молчании.
— У Алшыораза гости, Еркежан, Ступай к нему, а я останусь одна свое горе горевать. Такая уж, значит, моя печальная судьбина,—вздохнула вдова.
Камбар томился в ожидании Назым. Он терял последнее терпение, ибо минуты, проведенные без нее, казались ему годами.
И вот она вошла в юрту. Он обрадовался как малое дитя, рванулся ей навстречу, но слова не шли ему на язык, и он радостно заулыбался, повторяя:
— Назым... Помнишь?.. Ты предлагала мне остаться в ауле хотя бы на один день. Если ты не пере-думала, я готов.
— Передумала? Неужто лишь сыновьями, умеющим держать свое слово, гордится наш народ? Я никогда не передумаю. И теперь прошу тебя остаться на тысячу дней. Неужели ты опять откажешь? Неужели снова не примешь моего предложения?
— А если не на тысячу дней, если навсегда хочу остаться я с тобой, Назым? Что тогда?—тихо спросил Кдмбар.
— Тогда я сделаю так. Батыр склонился над нею, высоко поднял ее над собой и не было в эту минуту на земле людей счастливее их.
— Когда над нами нависла угроза, я плакал, думая о завтрашнем дне моего народа. Но нашелся джигит, который спас нас. Я преклонюсь перед народом, породившим такого сына. Я благодарю всех, и старых и малых, и далеких и близких, за то, что все мы сумели объединиться в грозный для нашей родины час. А сегодня я плачу от счастья, и не судите меня за это, люди! Каждому отцу я желаю пролить слезы счастья. О, создатель, дай мир и согласие нашим потомкам! Скажи им, что мир и покой не снизойдут с небес, лишь единство, согласие и любовь являются порукой счаст¬ливой жизни. Так пусть же потомки наши не окажутся бездумными, слабыми и неумелыми. Пусть они как мать родную любят и берегут свою землю. Пусть будут они сыновьями и дочерьми, хозяевами и слугами, защитни-ками и владыками своей земли. Все мы не вечны, все мы когда-нибудь умрем. Но будут жить наши потомки, опора наша, значит, и мы будем живы, значит, и наши желания, мечты и стремления не будут забыты. Дети мои! Храбрый Камбар-батыр и дочь моя Назым! Пусть будет мир в вашей юрте и вокруг нее! Пусть юрта ваша станет для народа святилищем! Будьте здоровы! Счастливого вам пути! Аминь!
Он расцеловал на прощанье дочь, зятя и отвернулся, чтобы люди не видели его слез.
С песнями и шутками провожал молодых аул. Караван невесты, красочный и шумный, растянулся по степи. Батыры, боевые друзья Камбара, скакали рядом с ним. Сверстницы окружили Назым.
Золотые колокольчики на шеях верблюдиц тонко позвякивали, и звон этот далеко-далеко разносился по степи, и караван шел, и звенели колокольчики, и влюбленные не в силах были наглядеться друг на друга.
О, этот звон удаляющихся колокольчиков, тебя навсегда запомнила наша степь! |
