Главная страница 
 Гостевая книга 
 Обратная связь 
 Поиск по сайту 
 Друзья сайта 
   
 

 
   
   
   
 Волшебные сказки 
 Сказки о животных 
 Бытовые сказки  
 Сатирические сказки 
 Сказки о батырах 
 Сказки об Алдаре-Косе 
 Сказки о Жиренше 
 Сказки о Ходже Насыре 
   
   
 Камбар батыр 
 Ер-Таргын 
 Кыз-Жибек 
 Плач Кыз-Жибек 
 Кобланды-батыр 
 Алпамыс батыр 
 Кобланды Батыр 
   
   
 Легенды о животных 
 Легенды о батырах 
 Легенды о родной земле 
 Легенды о мудрецах 
 Легенды о народах 
   
   
 Народные обычаи 
 Свадебные обряды 
 Обряды воспитания 
 Бытовые обряды 
 Промысловые обряды 
 Религиозные обряды 
 Похоронные обряды 
   
   
 Казахские поговорки 
 Казахские пословицы 
 Казахские народные игры 
 Народные загадки 
 Народное искусство 
 Мужские казахские имена 
 Женские казахские имена 
 Казахские музыкальные инструменты 
   
 

 
   
 
  
 
   
 

Рассказ о том, как Кобланды женился на Кортка-Слу

 

После того, как кипчаки, подобно вернувшимся на родину птицам, заселили свои владения, на Караспаые забурлила полнокровная жизнь. Кобланды и красавица Корт каслу были помолвлены давно, с того дня прошло немало лет, но они еще не были мужем и женой. За эти годы Корткаслу стала еще красивей. Стоило ей разомкнуть уста, как изо рта, величиной с наперсток, лился звонкий серебряный смех; стоило поднять ресницы, как вокруг нее начинало исходить сияние. Кобланды, покоренный ее красотой, умом и верностью, не хотел больше откладывать свадьбу.
Девяносто две молодые красивые женщины были отряжены в сватьи Корткаслу. Девяносто две красавицы направились к невесте, и от звона их украшений зазвенело в ушах. Девяносто две красавицы взяли невесту под руки и ввели ее в белоснежную юрту, поставленную для молодоженов. Поставили перед ней блюдо с ломтями наискосок нарезанного жая, поставили полный кубок с медом. Потом одни стали нарочито бранить жениха, чтобы испытать его характер, другие принялись судить о достоинствах и недостатках жениха, третьи осыпали его колкими шутками. Одни поругивали Кобланды, другие наоборот, стояли за него горой. «Мы — сватьи!»—кокетливо восклицали они, угощаясь кусочками жал и жая. «Мы — сватьи!»—игриво объявляли они, распивая мед и вино. Шашу — свадебные гостинцы, которыми гости осыпают новобрачных с головы до ног, образовали целые горы. Девяносто две красавицы получили в дар девяносто две нарядные одежды. Каждой подарили по коню. Как было после таких даров не источать улыбки и не исторгать из сердца самые лучшие пожелания, не быть приветливой, услужливой и заботливой?
«Он утомился в пути, пусть понежится!»— говорили постельные сватьи, вытрясая соболиные одеяльца, постеленные под ноги. Взбивали каждое одеяло, прежде чем стелить, складывали их друг на друга, тщательно разглаживая ладонями каждую складку, пуховые подушки на них возвышались невесомыми пенистыми гребнями. Управились постельные сватьи со своими обязанностями, когда догорал закат. И тогда все девяносто две красавицы окружили Кобланды и, приведя его за руки к белой юрте, повели вовнутрь, где его ждала Корткаслу.
Когда Кобландыбатыр вошел в белоснежную юрту, где его ожидала Корткаслу, Карлыга находилась одна в своем белом шатре, разбитом в глухом ущелье гор Караспан. Она любила Кобланды, и в глубине души надеялась, что судьба улыбнется ей, но батыр остался верен своей невесте. Девушка убедилась, что Кобланды потерян для нее, и не могла этого пережить, ушла в горы, уединилась в шатре.
В белоснежной юрте, поднятой у подножья Караспана, звучал счастливый смех, а в белом шатре, укрывшемся в узком ущелье, лились горькие слезы. Тут слышались печальные вздохи девушки, забытой ее боевыми товарищами, людьми, забытой всеми. Тут раздавались приглушенные рыдания, которые никто не слышал.
Отважный Оракбатыр, о подвигах которого много говорили в народе и который приглянулся Карлыгаш, теперь уже сам старался почаще попадаться на глаза миловидной девушке. Кобланды лишь обрадовался, когда заметил это обоюдное стремление молодых людей друг к другу. Орак протянул ему руку помощи в трудное, безвыходное для Кобланды время, и он давно думал над тем, как по достоинству отблагодарить юного батыра. Судьбе же было угодно, чтобы они породнились между собой. О большем Кобланды и не мог мечтать. Он переговорил с сестрой, а потом с Орак батыром и с благословения отца Тохтарбая скрепил союз двух юных сердец. Устроил пышную свадьбу: тридцать дней длилось веселье, не стихали игры, сорок дней не сходили с дастарханов угощения. Кобланды, познавший на себе, что значит долго жить вдали от родины, не стал задерживать молодых в ауле. Как только закончились свадебные торжества, он собрал Орака и Карлыгаш в дорогу. Приданое невесты составило целый караван.
Через несколько дней к Кобланды пришел Караманбатыр.
Ну, что ж, мой друг!—обратился он к Кобланды.— Пожалуй, пора и мне в путь! Загостился я тут у тебя. Что ни говори, а сделал я немало. Соединил тебя с Корткаслу, выдал Карлыгаш за Орака... Видишь ли, стоит однажды отдаться воле девушки, как начинаешь жить с оглядкой. Сам знаешь, у меня тоже есть своя повелительница. Твоя сверстница Каникей не дает мне покоя, затеребила меня, торопит домой. Я хотел бы надеяться, что вы с Корткаслу приедете к нам и объявите нас мужем и женой.
Батыры обнялись и попрощались друг с другом.
Как только Караман и Каникей выехали из аула, Кобланды и Корткаслу приступили к приготовлениям, необходимым для поездки на свадьбу своих друзей. Полагая, что ехать верхом будет утомительно, Кобланды заложил для жены крытую повозку, сам сел на Тайбурыла, взял с собой триста лихих джигитов и ранним утром двинулся в путь. Издавна повелось в степи, на свадьбу едут весело: поют песни и играют кюи. Так было и на этот раз: песни, взлетая ввысь, пропадали в синеве, кюи, переливаясь, достигали до самого горизонта. Если добавить сюда шутки, которыми молодые люди щедро осыпали друг друга, веселые прибаутки, взрывы смеха, частые игры, затеваемые на ходу, короткие скачки, во время которых джигиты испытывали резвость своих скакунов, то можно представить, каким разноголосым шумом и гомоном полнилась степь на всем пути следования кавалькады. Звуки эти долетели и добелого шатра, одиноко приткнувшегося в ущелье, заставили Карлыгу выйти наружу. Глаза девушки сразу выхватили из толпы Кобланды и Корткаслу, едущих в пестром окружении лихих джигитов. Вспыхнула Карлыга, напряглась, от света полуденного солнца, упавшего на ее лицо, заиграли огоньки в ее черных печальных глазах, выдавая волну чувства, охватившего девушку. Она почувствовала, что не сможет больше оставаться в стороне от жизни, не в силах стоять у шатра, мыкая одиночество; ее неудержимо влекло к Кобланды.
Она появилась перед кавалькадой на танцующем Тарлане, с развевающимися перьями на куньей шапке.
Приветствую вас, Кобланды и Корткаслу!—заговорила девушка, гарцуя насивом тулпаре.— Путь вам вышел через мой шатер, прошу вас остановиться у меня! Батыру мой одинокий шатер может показаться убогим, но сестра моя, надеюсь, не побрезгует моим гостеприимством.
Кобланды тронул поводья, не произнеся ни слова в ответ. Тогда Карлыга развернула коня так, что Тарлан и Тайбурыл уткнулись друг в друга ноздрями.
— О, Кобланды, подобный льву!—обратилась она к батыру Кобланды, и в голосе ее прозвучала обида.— Как ты мог забыть то, что я ради уважения к тебе пренебрегла родиной? Ради тебя я, неблагодарная, покинула родное гнездо и жертвовала в бою своей жизнью! Где же твоя благодарность, Кобланды? За что ты обрек меня на жестокие мучения? Я захлебнулась в море слез, забыта тобой, брошена на унижения? Сестрица, прошу тебя, погости хоть ты у меня! Хотя бы ты одна! Почти мой дом вниманием!
Корткаслу обратилась с просьбой к мужу, но Кобланды был непреклонен. Он просто молчал. Потом повернул Тайбурыла, поехал прочь, за ним последовала повозка в окружении джигитов.

Слезы брызнули из глаз Карлыги, омыли белое лицо. Она едва добралась до своего шатра, упала, собралась в комок и заплакала от боли.


  Назад  
 
 
 
© Ertegi.ru