| | Алпамыс за один день покорил страну, которой правил хан Тайшик. На другой день он распорядился играть в кернеи и зурнаи, бить в барабаны и велел собрать на дворцовой площади жителей городов и аулов. Наступил праздник победы, которого долго ждали простые жители всей страны.
В белом шатре сидели Алпамыс и красавица Каракозаим. Она вся сияла от счастья и излучала свет, будто налившаяся к середине месяца луна. Благополучное возвращение Алпамыса с поля боя рассеяло печаль, в которой она жила после разрыва с родителями.
Чуть ниже Алпамыса восседал пастух Кейкуат, еще вчера ходивший по горам за стадом. Приглашенные Алпамысом гости не могли поверить своим глазам, когда увидели рядом с прославленным батыром бедного пастуха.
Они восприняли это как издевку над собой. Но потом увидели, что Алпамыс с уважением относится к Кейкуату: оказывает ему почести, обращается за советами. Люди поразились: не видели они еще такого, чтобы простолюдину оказывались ханские почести. Но главной неожиданностью явилось известие о том, что Алпамыс собрал жителей города не только на торжества по случаю освобождения столицы от ненавистного хана Тайшика, не знающего жалости и сострадания к простому народу. Он решил провозгласить нового правителя страны, и ханом джунгар, по eго
мнению, должен был стать Кейкуат. Алпамыс хотел выполнить свое обещание данное бедному пастуху, пришедшему к нему на помощь и делал это с легким сердцем, ибо знал, что Кейкуат, познавший бедность и нужду, будет справедлив и заботлив к своему народу.
Вот почему Алпамыс предоставил ему место в белом шатре и
посадил рядом с собой.
Красавица Журметуз, одна из близких подруг Каракозаим, подала Алпамыс золотую чашу с вином. Это был знак к началу торжества. Все годы, которые Кейкуат провел в степи, следуя за Каракозаим и ее дружинницами, он был безнадежно влюблен в Журметуз. Эта любовь приносила несчастному пастуху одни страдания: Журметуз не удостаивала его своим вниманием, а если и заговаривала с Кейкуатом, то свысока, с явным пренебрежением к нему, подшучивая над его чувствами, унижая его достоинство. И сейчас она держала себя с Кейкуатом высокомерно. Днем, когда Кейкуат, улучив момент, попытался раза два приблизиться к ней, высказать свои чувства, Журметуз остановила джигита и злой шуткой отвергла его ухаживания.
Язык Журметуз был остер, как бритва, и она умело пользовалась этим метко разящим даром. Подавая Алпамысу золотую чашу с вином, она в шутку бросила:
— Дорогой батыр, будьте осторожны! За вами водится привычка засыпать мертвым сном, как только отведаете вина!— и она звонко рассмеялась, покачивая тонкой и гибкой, как лоза, талией.
Смех Журметуз звенел серебром и очаровывал людей. Словно алмазы, сверкали белоснежные зубы. У Кейкуата, поедавшего девушку горящим влюбленным взором, заволновалось сердце. Журметуз скользнула взглядом по лицам тех, кто окружал батыра, и Кейкуату показалось, что она обожгла его пламенем.
Алпамыс был настроен весело и на шутку Журметуз ответил тоже шуткой.
— Нет, Журметуз, ошибаешься,— улыбнулся он девушке.— Человек хмелеет не от вина.
— От чего же тогда?
— От доброго отношения людей... К тому же я хмелею только тогда, когда вино подает колдунья. А в том, что ты не колдунья, я уверен так же, как верю, что после ночи непременно настанет утро,— сказал весело Алпамыс и, пригубив вино из золотой чаши, вернул ее Журметуз. Алпамыс поразительно отличался от батыров, которых знали в этом краю. Те батыры чаще всего бывали кичливы и далеко не всегда справедливы к людям, и сила их не приносила пользы народу. Они тянулись к хану Тайшику, стараясь заслужить его похвалу. Алпамыс же оказался человеком простым и открытым, слава не вскружила ему голову, он относился ко всем людям с уважением, не разделяя их на знатных и простолюдинов.
Прошло некоторое время, и Алпамыс распорядился играть на кернеях и зурнаях, чтобы привлечь к себе внимание народа.
— Братья мои! — обратился он к народу.— Так уж устроена жизнь на земле: страна процветает, когда во главе ее стоит умный, заботящийся о благоденствии своего народа предводитель. Сегодняшние торжества предназначены еще и для того, чтобы сообщить вам новость. Я назначаю новым ханом страны Кейкуата. Он выходец из народа, знает все его чаяния и нужды и неустанно будет печься о благополучии страны. Отныне и навсегда я вручаю в его руки вашу судьбу. Он будет вашим повелителем, и слово его вы, его подданные, обязаны воспринимать как непреложную истину, а решения как обязательный закон.
Решение Алпамыса пришлось по душе всему народу. Особенно довольны были простые люди, которые знали Кейкуата с детских лет, многие росли вместе с ним, резвясь, как стригунки, вместе и трудились, гнули спину на хана Тайшика. Люди стали от всей души поздравлять Кейкуата, радуясь за него и желая ему счастливого царствования и долгих лет жизни. Народ возликовал.
После такого неожиданного вознесения Кейкуата, красавица Журметуз изменила свое отношение к нему. Тут же бросилась она прислуживать повелителю страны, выказывая всю свою преданность. Торжества еще не пришли к концу, когда хан Кейкуат посадил красавицу Журметуз справа от себя, а затем объявил всем, что намерен жениться на ней. Новоявленных хана и ханшу обручил сам Алпамыс, пожелал им счастливой супружеской жизни.
Спустя неделю после того, как Кейкуат получил бразды правления в свои руки, он повелел играть в кернеи и зурнаи, бить в барабаны и объявил о помолвке батыра Алпамыса и Каракозаим. Праздник, который хан Кейкуат устроил по случаю обручения молодых, выглядел невиданным по богатству: Кейкуат не пожалел ни золота, ни серебра из казны бывшего хана Тайшика. Свадебные пиры продолжались в течение тридцати дней, и дни эти, полные веселья, смыли из памяти Алпамыса и Каракозаим все те муки и страдания, которые им довелось пережить в ожидании этого счастливого часа.
Страна джунгар пребывала в мире, которым была обязана батыру Алпамысу. Дни летели за днями.
Однажды Алпамысу приснился странный сон. Во сне, будто предвещая какое-то несчастье, черной тучей упал с неба стервятник и сел ему на постель. Алпамыс замахнулся на птицу, отогнал от себя, но стервятник, сделав круг над его головой, снова опустился на постель. Так продолжалось три раза, пока Алпамыс не вышел из себя и не свернул птице шею... Проснувшись и вспомнив свой сон, Алпамыс истолковал его как предвестие какого-то несчастья. Неспроста, заподозрил он, камнем падает стервятник на его постель. Постелью ему служила родная земля, травы которой были для него нежнее и мягче пуха. Значит, беда пришла в родные края... И Алпамыс стал собираться в дорогу.
Когда батыр Алпамыс сообщил Каракозаим о своем намерении вернуться в Жидели Байсын, она опечалилась:
— О, создатель!— воскликнула она, вся в слезах.— Я думала, наконец-то перестану лить слезы, но жизнь преподнесла мне новые муки! Но не зря Каракозаим слыла умной девушкой: поразмыслив над случившимся, она поняла, что решение Алпамыса верное, и, одобрив его, стала собирать в дорогу. Обливаясь слезами, привела она из табуна и оседлала его любимого коня Байшубара. В сердце молодой женщины, снедаемом тоской из-за близкой разлуки, рождались слова, обращенные к Алпамысу.
Прощай же, прощай, любимый!
Наш дом опустеет сегодня.
О камни сбивала я ноги,
И солнце пекло мне голову,
Когда по пустыне скиталась,
Но все же нашла тебя.
В любовь я поверила нашу —
Родителей незабвенных
Отвергла нежную ласку:
Любовь наша, думала, вечна...
Повержен тобой край родимый,
И близкие все погибли,
Но что это значит, если
Тебя теряю, мой милый?..
Прощай же, прощай навеки!
В жилах кровь холодеет.
И жизнь для меня постыла,
Когда уходит любовь.
Дитя бы мне стало утехой,
Но зачать его не успела.
И красота увядает,
Мечта умирает безмолвно!
Ну что ж, взлети на Аргамака.
По сердцу тебе путь опасный.
С тобой я могла бы поехать
На скакуне чубаром,
Так уж в степи ведется:
Девушка — добыча джигита.
Но юность дается не дважды,
Чего лить слезы напрасно?
Скачи, батыр, здесь остается
Хранительница очага.
Прощай же, прощай, любимый!
Прощай — повторяю трижды...
Произнося эти выстраданные, сердцем подсказанные слова, Каракозаим обливалась слезами, а в рукаве у нее был спрятан острый кинжал. Она решилась покончить с собой, прокляв свою несчастную судьбу, как только ничего не подозревающий Алпамыс покинет ее. Алпамыс был очень тронут словами Каракозаим.
— Милая Каракозаим, спасибо тебе,— поблагодарил он жену.— Не каждая женщина способна показать себя справедливой в такую минуту. Уезжаю со спокойной душой, с верой в твой разум и осмотрительность. Кто-то из нас должен остаться здесь и быть опорой Кейкуату. Здесь только налаживается мирная жизнь, и бог знает, что может случиться, если мы оба уедем отсюда. Ты для меня, как золотой столб на вершине холма, остаешься здесь, покружусь, покружусь вдалеке и вернусь к тебе, словно конь, привязанный к столбу арканом. Пожелай мне добра и жди. Жив-здоров буду — прилечу к тебе на крыльях.
Три раза направлял Алпамыс коня в путь и три раза поворачивал обратно, не в силах уехать от Каракозаим. Снова и снова он крепко обнимал свою юную жену, горячо целовал и уверял в неизменности своей любви, просил, чтобы Каракозаим берегла себя.
Нежное участие Алпамыса, его трогательная забота приободрили Каракозаим, и она отреклась от своего намерения покончить с собой. Уже не думая о себе, она всей душой желала благополучия мужу, которого впереди ждала нелегкая, полная опасностей дорога.
Оставляя за собой шлейф пыли, Байшубар вихрем мчался по степи, становясь все меньше и меньше. На глаза Каракозаим невольно навернулись слезы; сердце жило надеждой на скорую встречу, она смотрела, не отрывая взгляда, на всадника, который превратился уже в едва видную черную точку. Когда исчезла и точка и горизонт опустел, Каракозаим тихо проговорила:
Прощай, душа моя! Вернись живым и здоровым! |
3