| | — Разве свадьбу девушки не справляют лишь после того, как ее родственники получат положенный калым? — наконец пробурчал он.
— Такова воля отца. И ты не смеешь препятствовать ему,— быстро ответил Алшыораз.
Азимбай молчал. Молчали и остальные его сыновья, не зная, кого из старших поддержать в этом споре.
И тогда Назым, как бы призывая братьев к спокойствию, встала и низко поклонилась отцу.
— Отец, душа моя! Я благодарна создателю и благодарна вам, родители мои, давшие мне жизнь. Осененная вашей добротой, осыпанная вашими милостями и щедротами росла я, и нет среди моих сверстниц девушки счастливее меня. Есть у меня и дорогая одежда, и драгоценные камни, а шестеро моих братьев — это шесть неприступных крепостей, охраняющих меня. Все вы заботились обо мне, наставляли меня добрым примером, мудрыми советами, и это — клад неиссякаемый, за это я всегда буду в долгу перед вами, бесценный отец мой и мои дорогие братья. И все же у меня есть одноединственное желание, и я хочу, чтобы вы знали его, прежде чем объявите народу о моем совершеннолетии. Позволите ли вы говорить мне дальше, отец, или мне умолкнуть, не испытывая более вашей доброты?
— Говори, Назымжан,— велел Азимбай.
— Тогда я решаюсь просить вас... Обычно джигиты сами выбирали невест... Так пусть же и девушка сможет выбрать себе суженого. В тот день, когда вы будете праздновать мое совершеннолетие, я сама укажу на джигита, который мне понравится. Я не хочу идти против вашей воли, но умоляю разрешить мне самой сделать выбор, выбор на всю жизнь.
— Ничего себе! Хорошо, если твой жених окажется знатным мырзой, а вдруг ты выберешь какого-нибудь голодранца?— скривился Кабыршак, — Жалеть о том не буду. Лишь бы он понравился мне и я ему,— потупившись, ответила Назым нежным голосом.
— Да разве бедняк может дать хороший калым?— встрял в разговор Караз.
— Зачем вам калым, Караз-ага?— с почтением обратилась к нему Назым.— Я не говорю обо всех казахах, но ведь среди ногайлинцев нет равных нам по богатству. Что толку от сорока лошадей, которых вы получите за меня, если мы не знаем счету своим табунам?..
— Вот как! Ты хочешь, чтобы мы отдали тебя без выкупа?— нахохлился Дараз. Назым не отступала.
— Предки, о которых толковал отец, говорили: «Встретишь достойного — отдавай дочь без выкупа...» И в народе есть поговорка: «Невеста без калыма, зато жених — подарок». Значит, предки наши и раньше выдавали дочерей без выкупа, если попадался хороший человек. Иначе откуда бы взялись эти пословицы и поговорки?
Караз и Дараз замешкались с ответом, и Алшыораз заулыбался, видя их растерянность.
— Но как ты собираешься жить, если выйдешь за бедняка?
Назым улыбнулась и сказала:
— Если я полюблю и он меня полюбит, то будем жить своим трудом и умением. Я умею валять войлок, могу соткать ковер. И свекра со свекровью прокормлю — если не бараниной, то зайчатиной. Вольная степь щедра к беднякам, много в ней живности: я и архара в силах подстрелить, и оленя... Не из парчи, так из звериных шкур сошью шубы и для мужа, и для свекра со свекровью, и для себя, и для детей. В мирное время буду хлопотать по хозяйству, а если нападет враг, стану мужу на подмогу. Пока есть игла в руке и стрелы на поясе, я сильна, братья мои.
Все посмотрели на Азимбая, сидевшего в раздумье.
— Уа, алла! Да сбудутся твои слова, дочь моя— наконец медленно выговорил он, благословляя Назым.
Азимбай объявил шести алашам, что назначают смотрины жениха для Назым, и в назначенный день народ Дешти-Кипчака — Великой кипчакской степи — валом повалил в аул, расположенный на берегу озера Ну. Двенадцатилетний юнец и шестидесятилетний старец, пешие и конные, чернь и знать — все собрались здесь. Из громадных черных котлов вываливались на подносы горы вареного мяса, из бесчисленных бурдюков лились реки кумыса. Голодные жадно набрасывались на еду, сытые привередничали, выбирая лакомые кусочки.
Для лихих наездников были устроены скачки — байга и-кокпар — козлодранье. Батыры мерялись силой в борьбе и стрельбе из лука, и победители были щедро награждены. Акыны, жырау, кюйши состязались в красноречии, но даже им не хватало слов, чтобы воспеть красоту Назым.
В полдень, когда той был в разгаре, глашатаи на ино¬ходцах пробрались сквозь толпу, возвещая во все услышанье:
— Смотрины!
— Скорее!
— К утесу Биртобе!
И народ бросился к утесу, причем каждый старался обогнать другого и первым оказаться в указанном месте. И стар и млад спешили к Биртобе, сгорая от нетерпения. Лишь родители Назым, Азимбай и его байбише, остались в своей юрте, привязав к порогу статного белого аргамака с лысинкой на лбу, чтобы с почестями встретить того человека, который назовется сватом, данным богом.
И у черни и у знати была одна мечта: завладеть красавицей Назым без выкупа — о чем еще может думать джигит. Бормоча, обращались они к духам святых и духам предков, ища у них благословения и поддержки. Назым — вот что было для них в этот день символом счастья и богатства.
Первыми прискакали к Биртобе молодые джигиты. За ними спешили карасакалы в меховых шапках. Последними ехали старики-аксакалы. Чтобы скрыть свои седины, они нарядились в тымаки из белой алтайской лисы и шубы из белого меха, из-под их широких сапог-саптама виднелись белые шерстяные носки, окаймленные бархатом, белые иноходцы нетерпеливо танцевали под ними, в руках они держали белые посохи наперевес. Они выглядели сдержаннее карасакалов и молодежи, но и у них внутри пылал жаркий огонь нетерпеливой надежды. «Крутитесь вокруг девчонки, которая вам во внучки годится!»— стыдили их джигиты. «С ума сошли старые шайтаны! На красавицу позарились!»—подбавляли жару старухи. Но аксакалы не смущались и не теряли надежды, хотя точил кое-кого из них червячок сомнения — хорошо, если достанется красавица Назым, а коли нет, тогда что? Тогда засмеют старухи, каждый будет пальцем указывать, проходу в ауле не дадут. И все-таки они упорно стремились к цели, мечтая хотя бы пройтись перед Назым, хотя бы увидеть ее белое лицо.
Назым вышла из крытой повозки и, плавно ступая, поднялась на башню Биртобе, что венчала утес. Своих подруг она оставила у подножия башни. Тонкие ноздри ее трепетали, бледные щеки окрасились румянцем, дыхание участилось. Белое шелковое платье Назым с оборками по подолу казалось собравшимся внизу легким облаком, зацепившимся за вершину утеса, красный камзол, подчеркивающий ее осиную талию, манил взоры... |
2
