| | Давно, говорят, это было. Жил в одном городе искусный кузнец. Руки его могли сотворить все, что в состоянии придумать человеческий разум, не могли только добыть вдоволь хлеба для мастера и его жены. Бедно жил народ в том городе, а куз-
нец, нигде не находя работы, бедствовал больше всех. Никогда он не предавался унынию, всегда шутил с товарищами и пел песни, но сердце его от забот почернело, как уголь. Сам-то он готов был сносить любые невзгоды, да горько ему было смотреть, как бьется в нужде молодая жена, такая красавица, какие рождаются раз в сто лет. Вот и запало кузнецу в голову отправиться на заработки в столицу хана, где богатым людям, быть может, понадобятся изделия его рук.
Прощаясь с женой, он сказал:
— Жизнь моя! Ухожу в чужой край на три года. Будешь ли ты помнить меня до встречи? Будешь ли верна мне в разлуке?
Наклонилась красавица к земле, сорвала голубой цветочек и подала его мужу с такими словами:
— Возлюбленный мой! Возьми этот цветочек и храни его так, как я стану хранить свою супружескую честь. Где бы ты ни был, сколько бы ни странствовал, знай: пока не увянет цветок, не увянет моя любовь к тебе...
Придя в столицу, кузнец зашел в чайхану, чтобы выпить с дороги чашку чаю. Здесь среди разного сброда увидел он трех богато одетых мужчин, которые сидели в молчании, не притрагиваясь ни к еде, ни к питью, точно их тяготило какое-то горе. Заметив вошедшего незнакомца, люди эти стали разглядывать его так пристально, что кузнецу сделалось не по себе.
— Что вы так смотрите на меня, почтенные гости? — заговорил кузнец.— Я бедный, но честный человек. Пришел в столицу из дальних мест поискать работы. Я мастер, кузнец, и кто поручит мне какое-либо дело, не пожалеет вовек, что связался со мною.
Трое мужчин переглянулись между собой, и старший из них, подозвав кузнеца, сказал ему дружелюбно:
— Слушай, кузнец, внимательно каждое мое слово. Мы трое — визири хана, о чем не знает и не должен знать хозяин чайханы. Не праздность и любопытство, а важное дело заставляет нас бродить по базарам и караван-сараям, по чайханам и прочим людным местам. Хан повелел нам построить для него дворец из золота и серебра, обещая награду, если желание его будет исполнено, и угрожая смертью, если дворец не будет воздвигнут в срок. Мы находимся в большом затруднении, так как время течет, а нам никак не удается отыскать во всей столице мастера,
который решился бы взяться за столь необычную работу. Не поможешь ли ты нам если не делом, то хоть советом? Просияв от счастья, кузнец сказал:
— Мудрые визири, сама судьба открыла передо мной дверь в эту чайхану. Дайте мне сколько нужно золота и серебра, дайте семьдесят помощников, и я построю к сроку такой дворец, какого еще не было ни у одного хана.
В тот же день кузнец приступил к работе. Запылали горны, зазвенел под молотом драгоценный металл, забегали туда-сюда проворные люди, выполняя распоряжения главного мастера. В назначенный срок дворец был готов. И правда, никогда еще ни одну столицу не украшало подобное здание: золото и серебро, из которых были возведены его стены и кровля, не стоили ничего в сравнении с его красотой.
Когда хан увидел новый дворец, он, как дитя, вскрикнул от восхищения и тут же утроил жалованье своим визирям. Потом он сказал:
— Хочу видеть мастера, создавшего на земле это неземное чудо!
Привели кузнеца, хан обнял его нежней, чем сына, и произнес слова, каких от него еще никто не слышал:
— Отныне,— сказал хан,— ты будешь моим ближайшим советником и другом. Мне угодно, чтобы никто из моих подданных или чужеземных владык не воспользовался бы твоим дарованием и мастерством. Ты будешь жить со мной в этом прекрасном дворце и будешь работать только для меня.
С этой минуты визири, хотя они были обязаны теперь кузнецу жизнью и несметным богатством, затаили против великого мастера зависть и злобу и стали поодиночке и сообща думать о том, чтобы как-нибудь погубить его наветом и клеветой.
Кузнец поселился во дворце. Что ни день — он подносил хану какую-либо диковинную вещь, причем всякий новый подарок затмевал изяществом и тонкостью работы предыдущий. Хан все больше привязывался к кузнецу, а визири все больше его ненавидели. Они следили за каждым шагом простодушного мастера и вскоре приметили, что время от времени он вынимает из-за пазухи какой-то голубой цветок, подолгу глядит на него, шевеля губами, нежно целует и вновь бережно прячет на груди.
Явившись к хану, визири доложили:
— Всесильный хан! Любимый твой кузнец — колдун и чародей. Он построил дворец и добился твоего расположения с помощью волшебного цветка, который прячет от глаз честных людей. Нам кажется, что злодей нечто замышляет против тебя и твоей священной жизни.
Хан был мнителен и горяч. Он приказал немедленно позвать кузнеца и, когда тот прибыл, в гневе воскликнул:
— Что это за цветок ты таишь от меня на своей груди? Отвечай, если хочешь пощады.
Кузнец сразу сообразил, кто выдал его тайну, и тогда, вынув неувядающий цветок, он чистосердечно рассказал хану о своей красавице-жене, о прощании с ней, о ее напутственных словах. |
1
