| После долгих колебаний Козы-Корпеш согласился наконец на предложение Баян-Слу и удалился на Шок-Терек, а Баян, объявив об отъезде жениха, отдала распоряжение о перекочевке и велела собирать и тюковать свое имущество. Предположение ее, видимо, оправдывалось: раздоры прекратились, сторонники Кодар-Кула, рассорившись с Баян, отказались следовать за ней и порешили остаться на прежнем месте; сам же Кодар-Кул заявил, что уедет к своим калмыкам и останется там навсегда. Одна только старая тетка Баян-Слу не поверила племяннице и подозревала, что Козы-Корпеш где-нибудь скрывается поблизости.
День и ночь она стерегла Баян, ложилась спать в одной с ней юрте и все наблюдала, не получит ли Баян-Слу каких-либо вестей от своего жениха. И заметила тетка, что каждый день, на утренней заре, Баян тихо поднималась с постели, раздвигала войлоки юрты, и в отверстие влетал скворец, садился девушке на плечо и как будто бы что-то шептал ей на ухо.
«Это вестник от Козы-Корпеша»,— подумала старая женщина и решила поймать скворца и узнать от него правду. И вот, за день до предполагаемого выступления в путь на новое место, старуха поднялась утром раньше Баян, подошла к замеченному месту, раздвинула войлок и подставила к отверстию свой рукав. Не ожидая западни, скворец влетел в рукав, а старуха, захватив его, тотчас же удалилась к себе. Там она стала допытываться у птички, где скрывается Козы-Корпеш, но скворец молчал; тогда злая старуха стала пытать его, вырывая у живого перья, и теребила до тех пор, пока не оголила спинку и крылья, стараясь при этом ухватить и кожу. Скворец, несмотря на муки, все молчал и не хотел отвечать на ее вопросы. Наконец скворец не выдержал, сказал только: «Шок-Терек»,— и умер.
Чтобы скрыть следы преступления, старая тетка Баян зажарила скворца и съела его, а потом, призвав Кодар-Кула, рассказала ему обо всем. После некоторого размышления оба союзника решили, что Козы-Корпеш должен, по-видимому, скрываться в урочище Шок-Терек, а потому Кодар должен был тотчас же отправиться на это место и постараться захватить Козы-Корпеша внезапно. В то же утро Кодар-Кул, пригласив бывших с ним в союзе родственников Баян, поехал в Шок-Терек. День был жаркий, и Козы-Корпеш, в ожидании вестника от невесты, беспечно заснул в тени тополя. Заслышав приближавшийся топот, Козы-Корпеш проснулся и с недоумением увидел толпу ехавших к нему всадников, между которыми признал Кодар-Кула.
Вскочив на ноги, Козы-Корпеш схватил лук и стрелы и приготовился защищаться, но один из родственников крикнул ему, что Кодар-Кул приехал помириться и проститься, так как намерен откочевать в свои края, за хребет Алатау.
— Если Кодар уезжает, то не может быть и речи о какой-либо вражде между нами,— сказал Козы-Корпеш,— я не помню зла и готов считать Кодара своим другом.
С этими словами Козы-Корпеш положил на землю лук и стрелы и пошел навстречу прибывшим. Но в это время Кодар-Кул, скрываясь за спиною всадников, незаметно натянул свой лук и пустил напитанную ядом стрелу, которая до половины впилась в грудь Козы-Корпеша. Он упал, обливаясь кровью.
В тот же день Баян, напрасно прождав скворца и томимая безотчетной тоской, собрала подруг своих и, под предлогом осмотра места для новой стоянки, выехала с ними на Шок-Терек навестить жениха. Но, не проехав и половины пути до Шок-Терека, девушка встретила группу всадников, впереди которой ехал на вороном коне Кодар-Кул, что-то высоко подняв на пике. Поравнявшись с Баян-Слу, Кодар, быстро встряхнув, опустил пику, и голова Козы-Корпеша упала на пыльную дорогу к ногам коня, на котором ехала Баян. Ни слова не вымолвив, Кодар поехал дальше.
С воплем упала Баян-Слу на землю и долго лежала так над головой возлюбленного; потом она встала и, приказав подругам возвратиться домой, отправилась одна в Шок-Терек, чтобы умереть там же, где кончил жизнь милый жених. Найдя тело его, она вынула из груди его стрелу, приложила к плечам отрезанную голову и, склонясь у трупа, стала, рыдая, молиться и просить бога оживить ее жениха хотя бы на короткое время, чтобы проститься с ним. Долго так молилась она, не поднимая лица от дорогого трупа, и вдруг почудилось ей, кто-то стоит перед ней. Подняв глаза, она увидела незнакомого старика.
— О чем так горько плачешь, красавица? — ласково спросил старик.
— Ах, как мне не плакать, бабай: я потеряла любимого жениха, убит он вероломной рукой, и вот, в отчаянии, что не успела даже проститься с ним, я прошу у бога милости подарить мне снова жизнь его хотя бы на три дня.
— Мало просишь, красавица, проси три года.
— Не нужно мне трех лет, я хочу умереть вместе с ним.
— Ну, проси хотя три месяца.
— Не нужно трех месяцев, довольно мне и трех дней.
— Ну, пусть будет по-твоему,— сказал старик и в ту же минуту исчез, а Баян, радостная и умиленная, увидела вдруг, как голова Козы-Корпеша приросла к плечам, глаза открылись... Он вздохнул, приподнялся и сел.
Три дня и три ночи прожили неразлучно жених с невестой. Козы-Корпеш рассказал ей о вероломстве Кодара и взял слово с Баян-Слу отомстить за его смерть. Баян поклялась исполнить его желание и, совершив месть, умереть и лечь в одну могилу со своим женихом. В конце третьего дня Козы-Корпеш, почуяв близость смерти, крепко обнял свою подругу и скончался в ее объятиях. |