| | Через некоторое время падишаху самому вздумалось взглянуть на яблоню. Он вышел в сад и стал кликать садовника. К нему подбежал юноша, стройный станом и прекрасный лицом.
— Кто ты? — спросил падишах.
— Я твой садовник, повелитель.
— Но мой садовник был дряхлый старик! —удивился падишах.
— Это я и есть,— сказал молодой красавец. — После того, как ты убил попугая, я подумал, что и мне не уберечься от твоего гнева. Тогда, чтобы не терпеть напрасных мук, я решил покончить с жизнью, съев ядовитое яблоко. Сорвал одно, откусил немного, и в тот же миг ко мне вернулась молодость.
Пораженный падишах, как зачарованный, приблизился к чудесному дереву, сорвал яблоко и поднес его ко рту. Невыразимое блаженство разлилось по его телу, и он почувствовал себя снова молодым и сильным, каким был в восемнадцать лет.
Понял он тут, что напрасно погубил верного попугая, зарыдал от горя и раскаяния, но было уже поздно: отнять жизнь правители могут, а вернуть жизнь они не в силах.
Старший брат замолчал, и хан сидел молча, в глубоком раздумье. Потом он знаком приказал говорить среднему брату. И тот сказал:
— Великий хан, хочу и я рассказать тебе подобную историю. Случилась она в то же давлее время, но в другой стране и с другим падишахом. Этот падишах с детства увлекся охотой. Днями и месяцами он носился на горячем скакуне по степи за дикими зверями и птицами. Был у падишаха любимый беркут, какого не имел ни до него, ни после него ни один охотник.
Раз падишах, погнавшись за сайгой, очутился в безжизненной пустыне. Нещадно жгло солнце, нигде не было воды, падишаха томила даажда. Неожиданно он увидел скалу, из-под которой тонкой струйкой вытекал родничок. Падишах достал золотую чашу, набрал воды и уже хотел напиться, как вдруг беркут бросился на чашу и расплескал всю воду. Падишах рассердился, прикрикнул на беркута и снова зачерпнул воды. Но опять беркут грудью налетел на чашу и выбил ее из рук падишаха. В ярости падишах схватил пустую чашу и ударил ею беркута по голове. Беркут упал мертвый. А падишах подошел к роднику — и замер от страха: из расщелины скалы выползала огромная змея. Не вода, а смертельный яд гадины сочился по камням. Падишах вскочил в седло и умчался прочь. Но с этого дня он понял, что осмотрительность лучше поспешности, что высокий сан не спасет от роковых ошибок, что добро от зла отличить может мудрый, а не могущественный.
— Довольно! Замолчи!— вскричал хан и, грозно сверкая глазами, поднялся с места. — Вы оба в заговоре со своим братом, вы хотите обелить злодея, чтобы уйти от возмездия и выручить его и себя. По-вашему выходит, что он не виноват передо мной, а я безрассуден и несправедлив к нему. Но если это так, то зачем же он занес меч над спящим своим господином!
— Это нам неизвестно,— ответили братья.— Спроси у него самого.
— Введите узника! — крикнул хан страже.
И вот младший сын ученого предстал перед ханом и советом визирей. Он держался скромно, но гордо- и смотрел на всех без страха.
Испытующе глядя в глаза юноше, хан произнес:
— Скажи без утайки, ибо никакие хитрости не могут избавить тебя от беспощадной казни,— с какой целью ты вчера ночью обнажил свой меч у моей постели?
— Чтобы спасти тебя от смерти, хан,— спокойно отвечал юноша.
— Кто же, как не ты, мне угрожал смертью?
— Змея, которая готова была ужалить тебя и которую я разрубил мечом.
— Змея? Что ты выдумываешь? Как же змея могла попасть в мою опочивальню? — в недоумении спросил хан.
— Твои многоопытные визири, хан, на которых ты так полагаешься, лучше меня могут ответить на твой вопрос.
Хан бросился в спальню, заглянул под ложе, а через некоторое время медленной походкой вернулся в зал судилища, опустив голову, со слезами на глазах. Он подошел к младшему брату, обнял его и проговорил взволнованно:
— Прости меня, мой верный друг и спаситель! Теперь я знаю истину. Проси чего хочешь в награду за обиду,— клянусь перед всеми, я ни в чем не откажу тебе и твоим мудрым братьям.
И юноша сказал:
— Отпусти нас троих, великий хан, освободи от службы. Позволь нам продолжать свое странствие. Путь наш не кончен, еще не прочтена и до середины книга жизни, мудрейшая из книг.
Хан не ждал такой просьбы. Он опять вспылил, кровь бросилась ему в лицо, но уже невозможно было отречься от данной клятвы.
И братья ушли из ставки хана.
Много с тех пор прошли они дорог, много видели разных людей и стран и вернулись на родину, к своему народу, к престарелому отцу лишь тогда, когда изведали все, что только может выпасть на долю человека, и постигли все, что только в состоянии обнять человеческий разум. |
3